Abstract
О подвигах Бони, Бени, Примо и великолепного трио португальцев
– А как животные переносят путешествие?
– Вы знаете, по-разному...
(c) «Квартет И» «День Радио»
Представления о диктатуре среди украинского народонаселения весьма однозначны. Диктатуру обязательно должны вводить брутальные мужыки в чёрном с приросшими к черепу фуражками. Они оприходуют несогласных при помощи стека, а после этого анально доминируют над рабами. В общем, что-то среднее между Хьюго Боссом и Тинто Брассом.
Ещё более прямолинейные представления у людей о процедуре наступления диктатуры. Ну, в смысле, механизма. Кто кого куда и в какой позе, так сказать.
(Хотя, что непонятного? Нажимают на кнопочку «Ввести диктатуру», после чего расстреливают противников на стадионах).
Где-то так
Хочу, однако, вас разочаровать. Последние сотни две лет со стрельбой диктаторы почему-то не спешат. Да и вообще, как говорил дедушка Корлеоне: «Один юрист с портфелем в руках награбит больше, чем сто невежд с автоматами».
В общем, если вы ещё не сбежали, то сейчас всемирно известный на всю Дарницу байкоплёт дядя Хавр вам усё объяснит! Итак, только сегодня (и завтра) и только для нашей обожаемой публики: 9 примеров того, как приходила диктатура.
1. Франция. 1851 год.
Начнём с того, что ближе по духу к стрельбе и доминированию.
Осенью 1848-го Франция, ещё разбирающая развалины рабочих кварталов после подавления июньского восстания в рабочих кварталах Парижа, внезапно выбирает президентом клоуна и пройдоху, авантюриста и пустобрёха – племянника великого Наполеона, Луи-Наполеона Бонапарта. Умные люди понимающе переглядываются: всем ясно, что это временная фигура, которая аккумулирует весь негатив после не самых красивых сцен расстрелов баррикад из артиллерии, опозорится в экономике и внешней политике, после чего спокойно передаст власть нужным персонажам. Законодательно у президента только один 4-х летний срок, большинства в парламенте у него нет, его законопроекты последовательно «режутся» республиканцами. Новый избирательный закон уменьшает количество граждан с правом голоса с 8 до 3.5 миллионов, отрезая падких на популизм нищебродов.
Правда, у президента всё ещё есть право назначать министров.
И вот в конце октября 1851 министром обороны назначается алжирский ветеран генерал Сент-Арно, генерал Маньян – начальником парижского гарнизона, а Мопа – префектом парижской полиции – все люди президента. Сводный брат президента, сенатор, герцог де Морни, собирает немногих преданных депутатов на тайную встречу.
2 декабря 1851-го, в годовщину коронации Наполеона I и Аустерлицкой битвы, в Париже происходит переворот. Войска занимают городские типографии, здание правительства, мосты и въезды в город.
Декрет президента 2 декабря 1951. Просто и бесхитростно: всех распустил, старый избирательный закон восстановил, МВД за всё в ответе
Несколько сот депутатов арестовано, объявлено о роспуске Национального собрания, Париж объявляется на осадном положении. Либеральную общественность, собравшуюся на Больших бульварах по призыву Виктора Гюго, расстреливают при попытке возвести баррикады – гибнет около 400 человек, среди них случайные прохожие, женщины и дети. Рабочие предместья остаются тихи, они всё ещё обескровлены событиями трёхлетней давности и не без злорадства отвечают: «Как вы тогда нас – так и они теперь вас».
Солдаты парижского гарнизона врываются в зал Верховного Суда Франции, который собрался для обсуждения импичмента президенту Луи-Наполеону Бонапарту
Запрещаются клубы и собрания. Все газеты обязаны проходить государственную цензуру под угрозой штрафа или закрытия. 26 000 человек арестовано и сослано в Кайенну или Алжир.
Среди прочего в ту ночь арестуют и генерала Кавеньяка, истового республиканца, подавившего социалистическое июньское восстание 1848-го
На этом фоне принц-президент проводит плебисцит, в ходе которого 92% соглашается, что все государственные полномочия следует отдать главе правительства. Новый парламент практически полностью состоит из бонапартистов (оппозиционеры отказываются принести присягу новому главе и не допускаются к заседаниям). Ещё через год новый плебисцит уже 97%-ми разрешает Луи-Наполеону стать императором (фактически только меняются слова в конституции – вся власть уже и так у него в руках). Что тот с удовольствием и делает.
Бесхитростные предвыборные технологии: «Если ты за президента и его декрет 2 декабря 1851, соответствующий Конституции – напиши „да“»
Подробнее о том, чем это закончилось, здесь.
2. Россия. 1917 год.
Ну, тут всё на удивление просто и однозначно – военный переворот в чистом виде. Нелегальные военизированные организации штурмом захватывают государственные учреждения, банки и центры связи и арестовывают членов правительства. Через несколько дней распускают Учредительное Собрание и официально, безо всяких экивоков, провозглашают диктатуру... пролетариата.
Не буду долго останавливаться. Те, кто старше 40, эту мутотень по часам обязаны были знать. Для младшего поколения (хе-хе) – статья в Вики.
3. Италия. 1922 год.
29 октября отряды сквадронистов-"чёрнорубашечников" во главе с Муссолини входят в Рим, чтобы "спасти Италию"(с). Это блеф чистой воды: полиция и армия верны правительству и готовы разогнать возомнивших о себе хамов, премьер-министр подаёт королю на подпись акт о введении чрезвычайного положения, но тот решает иначе. За минуту до полуночи 30-го октября Муссолини получает от короля телеграмму с приглашением. Вождь Национальной Фашистской Партии назначается премьер-министром.
Многие считают этот момент днём наступлением фашистской диктатуры в Италии, но это не так. Муссолини всего лишь стал главой исполнительной власти, а страна была по-прежнему демократической. В нижней палате парламента у него аж 38 депутатов из 535 (да и те прошли по спискам либеральной партии Джолитти). Однако под нажимом королевского двора и влиятельных магнатов либеральное большинство парламента, у которых принципиальности было не больше, чем у наших кнопкодавов в период летних отпусков, голосует за правительство Муссолини (в котором он сам получал сразу несколько портфелей, включая МВД, МИД и МО).
Либералы в парламенте постепенно склоняются на сторону Муссолини как "сильной руки", которая защитит страну от коммунистов. И теперь в нижней палате у Бенито два главных соперника – социалисты и христианские демократы. Первые тупо уходят в отказняк и бойкотируют работу парламента, чем фактически развязывают руки фашистам.
А вот со вторыми сложнее. Их лидер – 53-летний католический священник Луиджи Стурцо, основатель Народной Партии Италии (дословно "популяров", то есть популистов по-нашему), хоть и отвергает идею классовой борьбы, но в целом склоняется к идее социальной справедливости на основе христианского милосердия. Интеллектуал и принципиальный защитник свободы личности, он входит в жёсткий конфликт с частью ватиканской элиты, которую прямо обвиняет в "фашистофилии".
1919 год, Луиджи Стурцо на учредительном съезде Народной Партии Италии
10 апреля 1923 года Муссолини встречается с государственным секретарём Святого Престола кардиналом Пьетро Гаспарри и даёт Ватикану гарантии, что при новом режиме церковь будет возвращена в светскую жизнь Италии: будет введена уголовная статья за оскорбление религии, символы распятия вернут в школы и суды, религиозное воспитание сделают обязательным в школах и ВУЗах, в армии восстановят позиции капелланов и вообще – страну очистят от коммунистов и масонов (нет, это не шутка). (Эта договорённость позже выльется в Латеранские соглашения, подарившие миру государство Ватикан).
Ответная любезность была оказана незамедлительно. 10 июля 1923 года под нажимом папы Стурцо оставляет пост главы популяров, а через год эмигрирует в Лондон. В обезглавленной партии начинается разброд и шатания.
В июле 1923-го сенатор барон Ачербо вносит проект нового закона о выборах, согласно которому партия, завоевавшая простое большинство на выборах, получает 2/3 мест в парламенте, а уже остальные места делятся пропорционально между остальными. В ноябре этот закон принимают (при социалистах "против", либералах "за" и разделившихся популярах), а 6 апреля 1924-го на новых выборах уверенно выигрывает Национальный Список, в котором большинство депутатов является фашистами.
Социалисты начинают акции протеста, обвиняя власти в фальсификациях. 10 июня их лидер, юрист Джакомо Маттеотти, исчезает, и лишь через два месяца его тело находят далеко за городом. Скандал выходит огромный, и многие либеральные союзники Муссолини готовы покинуть блок, считая, что "это уже перебор". Но Бенито, бывший медийщик и социалист, устраивает парламентариям вырванные годы. Он клеймит бывших соратников-социалистов за то, что те "легли под Москву". Он припоминает христианским демократам о коммунистической угрозе. Он корит либералов с консерваторами за то, что те довели страну до ручки. Он припоминает "старым элитам" их бездарное поведение во время войны и пугает гневом ветеранов.
1923 год. Бенито на пике формы
В общем, вотум недоверия правительству даже не выносится на рассмотрение. Муссолини побеждает. Вскоре социалистическая партия официально распускается, а большинство её членов попадает под суд и, зачастую, в заключение.
31 июля 1924 года формируется министерство по делам печати и пропаганды. Вскоре выпускается постановление, согласно которому редактором любого издания может быть исключительно член фашистского профсоюза журналистов.
В канун рождества 1925-го должность Муссолини переименовывается в "главу правительства".
31 октября 1926-го года правительство получает право издавать законы без согласования с парламентом, а 24-го декабря дуче официально остаётся подотчётным исключительно королю.
2 сентября 1928 года Большой Фашистский Совет окончательно перенимает на себя все законодательные функции. Теперь выборы в парламент заменяются плебисцитом за или против всего списка депутатов. Список готовится Советом, он же формирует повестку и подаёт в своей редакции законы в парламент. Все партии кроме фашистской запрещаются.
24 марта 1929 года по этим правилам выбирается новый парламент. Фашизм побеждает окончательно.
1934 год, штаб-квартира фашистской партии. А вы думали откуда Оруэлл взял идею "Большого Брата"?
4. Испания. 1923 год.
В начале 20-х Испания, счастливо избежавшая радостей Первой Мировой, вляпалась в свою маленькую победо... позорную войнушку в Марокко. Армия, в которой генералами можно было мостить улицы и никто бы не заметил потери такого ресурса, оказалась расколотой на два лагеря: "бюрократов" и "фронтовиков" (думаю, не стоит описывать, что стоит за этими названиями), более известными как "пенисулары" и "африканисты". Набор взаимных обвинений между ними был очевиден; он вечен и не зависит ни от расы, ни от эпохи: одни "сидят в своих кабинетах и пороху не нюхали", другие "солдафоны, которые не видят большой картины и не понимают политического момента".
О том, какую похабную роль сыграл в этот момент король Альфонсо XIII, я уже писал тут. Политические элиты заигрались в своей системе "эль турно", где либералы и консерваторы, разницу между которыми мог заметить лишь натренированный взгляд, мерно сменяли друг друга во власти, и потеряли всякий авторитет в глазах радикализованного общества.
На этом фоне летом 1923 года четыре столичных генерала, известных как "Квадролитералы" ("четырёхсторонники") начали готовить вооружённый переворот. Однако, ни у кого из них не хватало духу сделать решительный шаг и взять на себя ответственность за происходящее. За них это неожиданно сделал совершенно другой человек, генерал-губернатор Барселоны Мигель Примо де Ривера. Причём события, предшествовавшие этому, были угрожающими.
На выборах весной 23-го небольшой перевес в 9 голосов получил очень рыхлый блок либералов и реформистов, а 3 сентября их правительство распалось после выхода трёх министров в знак протеста против решения об активизации войны в Марокко. Страну ждал очередной правительственный кризис.
11 сентября на многолюдном митинге левых сил в Барселоне (анархистов, социалистов и коммунистов, традиционно сильных в Каталонии) был сорван и опозорен испанский флаг, причём полиция и местные власти оставили этот инцидент без внимания, даже не попытавшись арестовать зачинщиков.
11 сентября – день памяти жертв барселонского восстания 1640-го года ("восстание Тела Христова"), и с начала XX века он редко обходился без многолюдных митингов... и новых жертв
На 26 сентября было анонсировано оглашение результатов расследования парламентской комиссии по некомпетентности армейского руководства, приведшего к поражению в 1921-м году и потере нескольких тысяч человек в Марокко. И все прекрасно понимали, что ни генералам, ни королю в этом докладе не будет посвящено ни одного хорошего слова.
Так что многие, включая либеральных мыслителей вроде Ортега-и-Гассет, выдохнули с облегчением, когда 13 сентября Примо де Ривера, несколько романтичный и наивный сторонник испанских "либеральных диктатур" XIX века, выпустил в Барселоне классическое "пронунсианменто" – заявление о необходимости "пойти на временные ограничения свобод ради преодоления внутреннего кризиса, грозящего развалом страны..." и прочего стандартного набора оправданий переворота.
Либеральное правительство, занятое переделом портфелей, сделало... ничего, и через два дня офигевший от неожиданности де Ривера получил от короля телеграмму, в которой тот безо всяких условностей типа выборов или утверждения парламентом, назначил его главой правительства с чрезвычайными полномочиями. Генерал просто приехал в Мадрид и сел в кресло. Всё, переворот закончился.
Генерал Мигель Примо де Ривера на первом приёме у короля Альфонсо XIII. Оцените этот ироничный и снисходительный взгляд
Фактически на Испанию был распространён режим "каталанской самообороны" (Catalan Somatén), действовавший в Барселоне уже 4 года. Вместо правительства был сформирован Совет, состоящий из восьми генералов и одного адмирала. На два года было введено военное положение. Все правительственные чиновники были оставлены на местах, но к каждому был приставлен "государственный надзиратель" (комиссар, по-нашенски) из военных, который следил за "верностью Испании". Через несколько лет были распущены все местные советы.
"СТРАНА! РЕЛИГИЯ! МОНАРХИЯ!" – просто сформулировали свои идеологические принципы генералы (Кхм... Все совпадения случайны). Особых идей по поводу того, как именно управлять страной, у военных не было, и они попросту стали хватать самые модные течения. Последней новинкой сезона был фашизм – и Совет начал без смущения копировать принципы корпоративного государства, дирижизма и католического клерикализма, немного подрихтовывая их под испанские реалии.
Сам Примо де Ривера ещё несколько лет оставался весьма популярным в народе. Ездил по регионам, общался с людьми, шутил и подбадривал. Закончилось всё плохо, конечно же, но это уже совсем другая история.
5. Португалия. 1926 год.
О Салазаре и образцовом фашизме я уже недавно писал. Так что просто кратко уточню, как именно военные пришли к власти, чтобы потом передать её университетскому профессору.
К началу 1926 года пришедшая к власти в результате революции 1910-го Демократическая партия успела достать практически всех португальцев. Правительства менялись раз в несколько недель, а участников двух неудачных попыток военного переворота в предыдущем году суд тупо признал невиновными за отсутствием состава преступления (ведь переворот-то не совершили). Понятное дело, что в условиях экономического кризиса и демонстративной безнаказанности путчистов падение власти было вопросом времени.
С одной стороны младшие армейские офицеры ещё с зимы готовили новый переворот и им не хватало лишь авторитетного руководителя. С другой, официальное правительство 25 мая в пылу внутрипартийных разборок приостановило полномочия парламента, чем подставили сами себя под обвинения в нелегитимности.
В тот же день в Браге, старой "северной столице" Португалии заговорщики передали предложение возглавить переворот генералу Мануэлу Гомиш да Кошта, и тот внезапно согласился. Через два дня там же в Браге на публичном банкете лидер Республиканской Радикальной партии произнёс витиеватый тост, в котором Демократическая партия обвинялась во всех проблемах Португалии и предлагалось практическое решение – дать власть людям, которые наведут порядок. Гости выпили и отправились в казармы, где их уже ждали под ружьём части местной дивизии.
Правительство в Лиссабоне выбрало интересную тактику: сделало вид, что ничего не происходит. Таким олимпийским спокойствием оно почти добилось своего: генерал да Кошта испугался и объявил о капитуляции. К счастью, он не успел написать об этом в твиттер, так что молодые офицеры отобрали у него планшет, посадили на красивого гнедого коня и погнали на Лиссабон.
28 мая 1926. Колонна выдвигается из Браги в Лиссабон
За те два дня, что колонна шагала из Браги, в Лиссабоне успел произойти свой собственный переворот: герой революции 1910-го, недопосаженный путчист 1925-го, капитан-лейтенант Жозе Мендиш Кабесадаш возглавил восстание столичного гарнизона и объявил премьеру, что ему тут больше не рады. 30 мая президент назначил Кабесадаша новым премьером и сам тут же подал в отставку. Новый премьер немедленно объявил, что во всём виноват парламент, и распустил его нафиг.
Итого, 31 мая под Лиссабоном состоялась странная встреча. С севера из Браги пришёл самопровозглашённый диктатор да Кошта, с востока – другой диктатор, генерал Кармона. Оба были удивлены, что их уже двое, а из столицы уже семафорили, что там уже своя диктатура и лишних генералов им не надо.
За спектаклем из фан-зоны увлечённо наблюдали зубастые португальские профсоюзы, ожидавшие, согласно заветам Коминтерна, что империалисты перегрызут друг другу глотки, освободив путь для диктатуры пролетариата. Военщина, однако, решила договориться и поделить власть на троих. 6 июня да Кошта во главе 15000 солдат вошёл в столицу, где его приветствовала ликующая толпа.
Почти что пасхальная сцена: почти что осёл, почти что пальмовые ветви и почти что Мессия. Да и продержится в любимцах публики красавец-генерал лишь немногим дольше
Первым делом запретили все политические партии (и в первую очередь "Карбонариев" – парамилитарную организацию, организовавшую в своё время революцию в Португалии).
Уже через неделю, 14 июня, триумвират перегрызся. Мендиш отверг проект конституции, поданный да Коштой, и после пяти дней напряжённой игры на нервах был вынужден уйти в отставку.
"Щас развернусь!" – подумал да Кошта... но расскажите о своих планах богу. Да Кошта успел ввести декрет о цензуре, и на этом лафа закончилась. Декрет о религиозных культах (а католическая церковь, напомню, была серьёзным игроком) был завёрнут министром юстиции. Диктатор уволил министра, но того внезапно поддержал весь остальной кабинет.
По итогу, в ночь с 8 на 9 июля в президентский дворец заявился вооружённый наряд и предложил президенту уйти по хорошему. Да Кошта отказался, после чего был вежливо арестован и отправлен в комфортабельную тюрьму на Азорах, где, говорят, климат был ему более полезен. (Через пару лет он вернулся, чтобы умереть в нищете в 1929 году, официально благословив Салазара на власть).
Так последним из участников карнавала в седле остался генерал Кармона. Успешно пережив в следующие месяцы ещё две попытки путчей, он окончательно утвердился в президентском кресле. Ну, что было потом, я уже писал.
Примечательно, что несмотря на наличие огромного количества вооружённых людей, месяцами свергавших друг друга с различных постов, ни один человек убит не был, да и стреляли, видимо, исключительно в воздух.
продолжение следует ЗДЕСЬ
