Обычно такие статьи пишут и выкладывают к очередной «круглой» дате. Сразу отвечу нет, сегодня не календарный повод для того чтобы вспомнить трагические события произошедшие в ночь с 13 на 14 июня 2014 года в окрестностях аэродрома Луганск. Эта статья — скорее необходимость. Потому что без неё цикл публикаций на сайте «Петр и Мазепа» «Менеджмент Гибридной войны», рассказывающий о работе Штаба антитеррористической операции в 2014-2015 году будет неполным.
В
статье нет никаких кричащих открытий,
все что описано доступно в СМИ и материалах
злосчастного судебного дела. Это прежде
всего попытка дать серьёзный, максимально
неэмоциональный разбор событий,
предшествовавших гибели наших лётчиков
и десантников, которые были расстреляны
террористами во время захода на посадку
в ЛАП.
Генерал Назаров: во всем мире любое следствие, любая комиссия которая расследует авиакатастрофы ставит перед собой в первую очередь цель не найти виноватого, а докопаться до правды. Какой бы болезненной ни была правда, она должна быть достоянием если не гласности, то по крайней мере экспертов и тех, кто принимает решения. Потому что понимание ошибок позволит предотвратить их в будущем, поможет и тем кто будет выполнять такие полёты и их организовывать. Но наше следствие свелось к назначению крайнего...
Почти
все о чем рассказано ниже, вплоть до
компьютерной модели, проиллюстрировано
в документальном фильме «Борт
76777 Кто ответит за теракт?»
Я лишь
постарался сделать специальную военную
и техническую информацию максимально
наглядной и не стал проявлять присущую
подобным материалам «заангажированную
политкорректность», называя вещи своими
именами.
Каждый мнит себя стратегом видя бой со стороны...
Я уже
привык к тому,
что о ходе планирования и проведения
операций Гибридной войны с Российской
Федерацией публично высказываются люди
некомпетентные, ангажированные. Давайте
вместе попробуем разобраться, зачем же
мы
удерживали Луганский аэродром.
Прежде всего нужно
понимать, что в реалиях весны — лета 2014
года контроль над аэродромами в зоне
проведения антитеррористической
операции имел стратегическое значение.
Об этом уже говорилось в статье посвященной
операции по захвату Донецкого аэропорта
26 мая 2014 г. «Бой
судного дня» .
Такое понимание
было не только у политического и военного
руководства страны, но и у всех
профессиональных военных, которые
обладали соответствующей информацией.
Александр
Турчинов, ВРИО Президента Украины весной
2014 г: Имея крымский опыт, когда в первую
очередь российские войска захватывали
аэродромы, я дал команду любой ценой
удерживать донецкий, луганский и
мариупольский аэродромы. Иначе у боевиков
бы не только танки были, но и авиация
появилась.
Генерал Назаров: захватив аэродромы, незаконные военизированные формирования имели абсолютно неограниченные перспективы для накапливания вооружения, техники, запасов, да тех же самых «ополченцев». Им не нужно было бы имитировать «гумконвои», вводить военные колонны с риском демаскирования через государственную границу. Перелетающие из РФ и обратно самолеты с отключенными респондерами никто бы не фиксировал. Имея три аэродрома: Краматорск, Донецк и Луганск противник мог не только активно и скрытно наращивать силы, но и осуществлять их переброску внутри оккупированной территории(подробнее о б этом рассказано в статье «Лицо врага»). Три таких мощных военных хаба «кошмарили» бы нас по полной, а дальше ситуация могла развиваться непредсказуемо. К примеру по аналогиии с танками и пушками, «купленными в военторге» у них могли появиться вертолеты и самолеты с украинской раскраской и маркировкой, которыми бы управляли «шахтеры» прошедшие «ускоренные курсы» в действовавшем на то время Луганском высшем военном авиационном училище штурманов ...
Луганский аэропорт
был взят под контроль перед самым
объявлением АТО 8 апреля 2014 года
подразделением 80 аэромобильной бригады.
С этого момента он представлял собой
мощный опорный пункт, который до вторжения
российских регулярных войск был не по
зубам «ополчению ЛНР».
Таким плацдармом
было нельзя не воспользоваться. В
двадцатых числах мая, сразу же после
того как фактическое руководство силами
антитеррористической операции перешло
к вновь сформированному штабу АТО,
группировку, которая находилась в ЛАП (она получила шифр «Тактическая группа
„Славутич“) включили в общий стратегический
замысел, об этом подробнее в статье
„Стратегия,
политика, граница“.
Генерал Назаров: В чем заключалась идея. В то время такой насыщенности сил и средств противника в районе Луганска и ЛАП не было как в районе Донецк- Славянск и у границы. Контроль над этим регионом давал возможность сразу отрезать левый фланг. То есть усилить наш левый, а соответственно правый фланг противника ослабить оголить и пересечь ключевые коммуникации. Поэтому было принято решение существенно усилить тактическую группу „Славутич“ которая там находилась. Ее планировали довести до 600 человек с техникой. Там уже была минометная батарея, разведрота, БМД, БТР, зенитно-артиллерийское вооружение. То есть если бы наращивание группировки было реализовано, то мы имели бы добротную батальонно-тактическую группу, которая была бы способна выполнять самостоятельные задачи.
Вадим Сухаревский, в 2014 году капитан, командир роты 80 ОМБР: .... транспортники летали часто; боекомплекты, продукты, оборудование, технику возили постоянно. Без этой логистики там ничего не было бы, удерживать позиции было бы невозможно. Нас там накапливали – мы понимали, что для какой-то операции, но ещё не знали, для какой. Но понимали, что скоро будем „выходить“ из аэропорта, захватывать новые позиции. Для чего-то нас же там собирали.(Полное интервью Сухаревского можно прочитать на сайте Петр и Мазепа)
Благодаря успешным
действиям в секторах „С“ и „Д“ перед
командованием АТО стояла задача —
расширить контролируемую зону вокруг
аэродрома в восточном направлении,
нарастить силы используя воздушный
коридор, в ночь с 13 на 14 июня занять рубеж
Хрящеватое — Новосветловка и удерживать
его пока с юга не подойдут силы сектора
„Д“, о чем подробнее рассказано в статье
„События
у границы“ .
Соединившись в районе Суходольска наши войска могли максимально ограничить возможность для обеспечения противником НВФ. Те силы и средства которые находились к тому моменту в ЛАП оказались для таких масштабных действий недостаточными, поэтому было принято решение по их усилению.
Непризрачная угроза. Как обеспечивали безопасность взлетов-посадок в ЛАП
До 10 июня в рамках реализации описанного замысла в Луганский аэропорт было осуществлено 15 самолето-рейсов, которые перебросили туда людей, технику и припасы
Полковник Дмитрий Мымриков, комбриг 25-й бригады транспортной авиации: Мы туда стали летать очень часто, практически каждый день.
К тому времени ВСУ уже
понесли потери в авиации: в конце мая
— начале июня в ходе боевых действий в
районе Славянска потеряно несколько
вертолетов, 6 июня был подбит под
Славянском Ан-30. Однако воздушный мост
для обеспечения находящейся в ЛАП
группировки был не только оправдан, но
и крайне необходим, а потому все
действовали с пониманием того, что есть
угроза обстрелов.
Военнослужащий 25 бригады транспортной авиацииВСУ: Мы все равно бы полетели, потому что ребята там сидят, и они нас ждут, как манну небесную. Знают, что придут Илы, привезут боекомплект, питание.
Осознание опасности присутствовало не только у летчиков, но на всех инстанциях. Командование ВВС обобщая полученный опыт выпустило несколько распоряжений (по учету штаба АТО минимум шесть) которые в разной степени но, четко свидетельствуют о том, что посадку ВТС в зоне АТО на неконтролированной территории нужно производить с соблюдением определенных мер безопасности.
Эти распоряжения
предписывали в том числе:
-
избегать производство полётов по одному
маршруту, планировать маршруты с обходом
опасных районов;
- выполнять полёты в тёмное время суток с погашенными аэронавигационными огнями в режиме радиомолчания;
- взлет и посадку на аэродромы в зоне АТО производить с максимальным градиентом набора высоты и снижения и коротким отрезком на взлетном(посадочном) курсе. Речь идет о так называемаой „Афганской посадке“ по терминологии СССР и „Посадке штопором“ по терминологии ВВС США;
- полеты выполнять с установленными автоматами пассивных помех, в защитном снаряжении (бронежилетах) и в надетых парашютах;
Вадим Сухаревский: Порядок был следующий. Летели 3 транспортника один за другим. Садились они „по-афгански“. Командир направлял самолёт резко вниз и тот стремительно падал с высоты к полосе, уменьшая длину глиссады. За ним с интервалом в минуту падал второй Ил. Ну и третий так же. Они готовились, ждали, что по ним может отработать ПЗРК. После Славянска и тех потерь, что у нас были на тот момент в авиации, это ни для кого не было новшеством. И лётчики, и десантники понимали, что воздух небезопасен над теми территориями, которые мы не контролировали. Мы не контролировали их ни у Донецка, ни у Луганска. Но авиация работала, выполняла боевые задачи. А как по-другому?
Дмитрий Мымриков:
Лучшим способом обеспечить безопасность
полетов было отказаться от них. Опрос
среди командиров, который я провел,
никто от выполнения не отказался, потому
что прекрасно понимали, в каком положении
находятся там пацаны.
Естественно обеспечивали с земли безопасность и дислоцированные в ЛАП десантники. По периметру летного поля были устроены минные поля, сигнальные мины, секреты. На угрожающие направления выдвигались боевые резервные группы. Во время взлетов и посадок вели неприцельный заградительный беспокоящий огонь по секторам в направлении захода на посадку, заставляя противника перемещаться. Имеющаяся в распоряжении группы минометная батарея не позволяла боевикам оборудовать стационарные позиции в радиусе пяти-семи километров, что было достаточно для осуществления безопасной посадки.
Дмитрий Мымриков: та тактическая группа, которая находилась на аэродроме Луганска, в секторах захода на посадку с обоих сторон вела постоянный обстрел, за 5 и 7 минут до нашего подлета они начинали обстрел из стрелкового вооружения.
Безусловно, без средств технической разведки, которых у ВСУ тогда просто не было, на пересеченной местности в темное время суток передвижные группы террористов, которые перемещались на гражданском транспорте, засечь было практически невозможно, однако и террористы находились в аналогичной ситуации. Не зная курсов взлета-посадки наших бортов, они не могли оказываться в „нужное время в нужном месте“, ведь обнаружить визуально самолет ночью на низкой высоте практически невозможно с расстояния больше тех же трех-пяти километров, а потому у оператора ПЗРК или стрелка ЗУ на принятие решения и прицеливание имеется в условиях „афганской посадки“ всего несколько десятков секунд.
Дмитрий Мымриков: Мы сами приняли решение, мы сами установили все необходимые средства на самолетах: тепловые ловушки, отражатели. В любом случае, если по нам будет производиться пуск, всегда нужно быть готовым.
Пятнадцать успешных рейсов — это большой накопленный опыт, и к десятому июня переброски была выработана и действовала с успехом хорошо налаженного конвейера. Однако в определенный момент этот конвейер „сломался“...
Мифы диванных экспертов.
Вокруг якобы
„недостаточной безопасности полетов“
в ЛАП существует много спекуляций,
которые спровоцированы необдуманными
высказываниями участников событий и
откровенным дилетантизмом „экспертов“.
Рассмотрим главные:
1. Андрей Моруга, военнослужащий 1 танковой бригады, который в 2014 году находился в ЛАП в составе группы „Славутич“ и отвечал за техническое обеспечение аэродрома: „по всему периметру аэродрома, каждые 100 метров была огневая точка, по кругу“.
Давайте просто
посчитаем. Как говорилось выше,
контролируемая десантниками зона в
имела радиус около 7 км. То есть „окружить“
аэродром можно было только там — все
остальное в дневное время можно было
легко обнаружить и уничтожить. По формуле
вычисления длины окружности периметр
такой зоны составляет 43 км 960 м. Вы
поняли? То есть для оборудования „огневых
точек“ на дистанции 100 метров их
потребовалось бы 439, полнокровный
батальон! Если бы у „ЛНР“ тогда имелся
батальон с противовоздушным вооружением,
они просто не допустили ни единой
посадки и очень быстро захватили
аэродром. Но этого не происходило, мало
того, выдвижение двух подвижных групп
с ПЗРК и ЗУ было для сепаратистов уже
большим достижением....
Второй миф был спровоцирован крайне неосторожным, эмоциональным высказыванием командира бригады транспортной авиации на суде.
Дмитрий
Мымриков: Вообще при
проведении таких операций полосу
прожигают полностью бомбардировщики,
потом штурмовики отбивают и в сопровождении
истребителей идут уже транспортники.
Транспортники не должны погибать, это
те, кто обеспечивает. Это истребители
и штурмовики должны подставлять свою
грудь, чтобы выполнить боевую задачу,
чтобы транспорт дошел туда. Мы там были
одни.
Прекрасный лётчик
и отличный авиационный командир к
сожалению проявил полное непонимание
общей обстановки. Мы уже рассматривали
проблемы применения боевой авиации в
публикации,
посвященной Николаевско-славянской
операции. — боевые вертолеты, тем более
тактические бомбардировщики с устаревшим
оборудованием не смогли эффективно
работать даже днём по стационарным
объектам, не говоря уде о подвижных
группах в ночное время. Смысла в прикрытии
транспортником истребителями при том
что противник против нас авиацию не
применял, не было никакого.
Что же касается „прикрывать собой...“
Генерал Назаров: для военных это вещи просто банальные. От кого прикроет истребитель? Как прикроет вертолет ночью, если неизвестны места нахождения боевиков? По сути это просто были бы дополнительные мишени. Это сейчас научились выполнять задачи в ночное время, а тогда не было ни оборудования, ни опыта.
Плюс расстояние от ближайших площадок базированиеяв районе Сватово или Старобельска - как это можно было бы все синхронизировать и организовать?
Вертолет более легкая цель для ПЗРК, даже для стрелкового оружия. Был ведь уже негативный опыт. Нанести поражение по наземный целям нашими боевыми самолетами — для нас тогда это было даже днем проблемой. Да и как нанести на цель, которая неизвестна? Не имея точной развединформации где их искать на территории вокруг аэродрома? Это десятки квадратных километров. Это просто физически невозможно было сделать.
Подробнее о „мифах экспертов“ можно почитать в статье о независимом расследовании Сержа Марко
Потому что в кузнице не было гвоздя ...
Эта британская пословица, известная еще в семнадцатом столетии, на самом деле не шутка, а обобщение многовекового эмпирического опыта.
Любой
объективный анализ крупных техногенных
катастроф, военных неудач и происшествий
показывает, что происходят они не
вследствие не чьей то злой воли, „зрады“
или тем паче „халатности“, а как совокупный
результат нескольких, порой совершенно
не связанных предпосылок.
По
ситуации с расстрелянным террористами
Ил-76 разные эксперты и аналитики
высказывают примерно одни и те же
предположения — была цепочка,
последовательность негативных факторов,
которые сводятся к следующему перечню.
1. Проблемы с освещением полосы.
2.
Осуществление посадки в светлое время,
благодаря которой боевики получили
информацию о маршруте.
3.
Перехват важного разговора, который не
был доведен до тех, кто принимает решения
4.
Несогласованность процессов управления,
которая привела к утечке информации.
5.
Изменения плана посадки, которые внесли
уже в полете
6.
Несоблюдение экипажем выработанных
правил безопасности.
7.
Конструктивный недостаток самолета,
вследствие которого в баках осталась
взрывоопасная смесь паров керосина.
Рассмотрим их подробнее.
1. Проблемы с освещением полосы
Ночью без подсветки взлетно-посадочной полосы осуществить „афганский заход“ было невозможно.
Дмитрий Мымриков: На этой
скорости невозможно посадить самолет
в полной темноте. Это как ехать на машине
со скоростью 250 км/ч. с выключенными
фарами и не видеть дороги. Только машина
управляется в одной плоскости, а самолет
управляется в трех плоскостях.
Сепаратисты, покидая аэродром полосу обесточили, однако нашим военным удалось запитать нужное оборудование с помощью внешнего генератора.
Николай Бумаженко, военнослужащий 25 авиабригады: подстанция, которая питала аэропорт, осталась очень далеко. Сказали, что главный инженер там пророссийский и недолго она у вас будет. Она за много километров от аэропорта была и питала по подземным линиям.
Андрей Моруга: они взорвали одну подстанцию, есть свет, взорвали вторую- есть, взорвали третью. Взрывали, пока у нас свет не выключился.
Николай Бумаженко: Командиру доложили, что есть возможность запустить взлетку без внешнего источника энергии. Можем попробовать запустить от внутренних генераторов.
Житель Луганщины: Я им объяснил, показал, где вода, где дизеля. Как запускать, как можно запитать. Дал ключи от объекта.
Андрей Моруга: Нам по рации команда, мы генератор завели, взлеточку клац — посадочные огни загорелись, мы самолет садим, взлеточку выключили. Так примерно неделю.
Николай Бумаженко: В тот день не смогли три борта приземлиться, потому что дизель не хотел работать, никак мы не могли его запустить. Запускаем, а он гаснет. Не смогли обеспечить его стабильную работу.
И
здесь законный вопрос к командованию
ВВС. При том что техническая исправность
аэдродромного оборудования была
критической, в ЛАП не были направлены
технические специалисты, а работу
генераторов обеспечивал по сути
мобилизованный рядовой танковой(!)
бригады, не имеющий опыта в этой сфере?
Именно сбои с работой подсветки стали причиной второго фактора
2. Осуществление посадки в светлое время, благодаря которой боевики получили информацию о маршруте.
Летчик
25 бригады:
попытка
не удалась, ушли на второй круг.
Андрей
Моруга: причина
была
в
том, что нам
дали команду за час.
Мыего(генератор)
завели, он
у нас два раза перегрелся.
Николай
Бумаженко: Система
там вся была новая, а дизель стоял
старый.
Генерал Назаров: сесть они не смогли, потому было принято решение вернуть их на аэродром базирования. И они улетели в Мариуполь. Там были до утра. Затем решением старшего оперативной группы воздушных сил утром, порядка шесть - полседьмого был вылет. Три борта зашли с юга, а на посадочный курс с юго-востока. В период с 7.00 до 8.00 они совершили посадку, разгрузились и возвратились на аэродром базирования.
Почему не отложили
на сутки? Не знаю, не готов, потому что
именно к этому полету вообще никакого
отношения не имел, вообще узнал о нем
уже после того как возвратился из АТО.
Возможно был загружен, работал на другом
участке, а то что касалось перелетов -
выполнялось по линии оперативной группы
ВВС.
Таким образом впервые за все это время
посадка произошла в светлое время суток
и наблюдатели боевиков смогли точно
определить и проанализировать траекторию
захода. В результате чего состоялся
перехваченный СБУ телефонный разговор,
который лег в основу судебного обвинения.
3. Перехват важного разговора, который не был доведен до тех, кто принимает решения. Пропавшая грамота
Примерно
в восемь утра 13 июня, то есть после того
как три самолета успешно приземлились
в ЛАП соответствующая служба СБУ
перехватила и записала переговоры,
полный текст которых контрразведка
раскрыла только в 2015 году...
Плотницкий, „глава «ЛНР»(П): - Да, Ген, слушаю.
Ципкалов, «глава совета министров „ЛНР“(Ц): - Доброе утро, Игорь Венедиктович! Как там здоровье, поправляетесь?
П: — Что нужно? Говори, Ген.
Ц: — Говорю то, что есть на аэропорту люди. Потому что там сейчас заходят самолеты на посадку.
П: - Они, честно говоря, слегка озадачили. Они не с той стороны пошли. Уже вторая группа вышла. Сейчас будут сбивать тех, кто взлетает и тех, кто садится. Они зашли со стороны Красного, нас там никогда не было. А теперь будем.
Ц: - То есть вы в курсе событий, готовы принять?
П: — Да,да. Не просто готовы. Уже выехали.
Ц: — Я понял. Хорошо. Все.
П:- А здесь они нас слегка надули, ничего не скажу. Ну война есть война.
Дмитрий Овсянников, старший уполномоченный по особо важным делам СБУ в 2014 г: эта информация была получена около 7 часов утра 13 июня.
Сотрудник который прослушивает перехват в силу загруженности и массового характера такой информации не успевает ее обработать. Аналитическую оценку не дает и никуда ее не включает.
Сменщик который заступил на дежурство в 9.00 разговор прослушал и принял решение, что информацию нужно зафиксировать. Но сделал это по своему разумению. А именно:„... две группы боевиков выдвинулись к Луганскому аэропорту , вооруженные ПЗРК с намерением сбивать все самолеты при посадке и взлете…“
В таком
виде эта информация ничем не отличалась
от того потока малодостоверных и
неконкретных „предупреждений об угрозе“
которые ежедневно по разным каналам
десятками получал
штаб АТО.
Для военных же ключевыми словами было то, что сепаратисты засекли посадку, сделали выводы и выдвинули свои группы в совершенно конкретное направление. Но офицер СБУ в силу своих профессиональных навыков этого просто не понимал...
Генерал Назаров: для нас, военных, если бы этот перехват был доведен в общем докладе в первоначальном виде (источник такой-то содержание такое-то), то мы бы отреагировали иначе. Мы бы поняли что а) противник нас засек, б) заметил с какой стороны мы заходим, в) четко сказал, что с этой стороны не ожидали и даже назвал населенный пункт Красное. Но в таком виде информация никуда не попала. Все что включено в сводку было обычным „две группы боевиков с ПЗРК вышли в сторону ЛАП“ с задачей сбивать все самолеты при взлете и посадке.
На суде я спросил „почему именно такая интерпретация“ он ответил „мы решили обобщить, потому что подобное слышали постоянно“. То есть с точки зрения восприятия информации нами как разведывательной и ими как оперативной была просто катастрофа, пропасть, Марианская впадина. Они просто не понимают, что нам нужно доносить, а что нет.
Никакого документа, который бы регулировал порядок фиксации, обобщения(анализа) и доведения развединформации на тот момент не существовало. Понятно, что СБУ до войны и в мыслях не имело отрабатывать документы, связанные с полетами военной авиации в таких условиях. Потому действовали по своему разумению и выхолощенная с военной точки зрения информация была включена в обобщенный доклад по оперативной обстановке который подавался два-три раза в сутки. Но в общей рабочей суматохе никому из руководящего состава из тех, кто мог принимать решения даже эта обобщенная справка не была доведена.
В этот же день около 17.00 штаб сектора „А“ отправил свою разведсводку в штаб АТО и штаб ОК „Пивнич“ . Она имела одно важное отличие, там была указана конкретная точка выхода групп террористов: „из переговоров боевиков: две группы боевиков (вооруженные ПЗРК) видвинулись от военкомата в район Луганского аеродрома«. Но и эта информация ни к кому не попала.
Старший оперативной группы СБУ при штабе АТО полковник Андрей Кравченко: „На информацию про две группы боевиков, которые вышли от военкомата к Луганскому аэропорту вооруженные ПЗРК … я обратил внимание лишь на следующий день.
На суде Кравченко изменил показания.
Суд,
Андрей Кравченко: информацию я передал
Виктору Николаевичу Назарову.
Суд,
генерал-майор Виктор Назаров: 13 числа,
на протяжении всего дня, от СБУ я никакой
информации не получал.
Об
«офицерском» поведении ряда участников
этих событий поговорим позже. Примерно
в 10 утра вступил в силу еще один важный
фактор.
4. Несогласованность процессов управления, которая привела к массированной утечке информации. Секрет Полишинеля.
Не
секрет что в украинской постсоветской
армии до 2014 года для того чтобы выдвинуться
на высшие командные посты нужно было
обладать двумя качествами. Показывать
свою причастность, значимость в любом
успешном деле, а в случае неудачи уметь
откреститься, свалив вину на других. И
это отлично работало. Потому с определенного
момента, когда стало понятно что ситуация
в АТО взята под контроль вновь
сформированным штабом, и мы одерживаем
пусть локальные но победы, военными
действиями из Киева не пытался руководить
только ленивый.
Именно таким образом хорошая и полезная инициатива по усилению группировки «Славутич» в ЛАП свежеподготовленной ротой десантников 25 днепропетровской аэромобильной бригады превратилась в скверно управляемое дилетантское действо.
Задача по организации перемещения была поставлена трем должностным лицам: Командующему Сухопутными войсками ВСУ, Начальнику Главного оперативного управления и Начальнику Главного командного центра ВСУ.
Врио
МО Михаил Коваль: всеми
перевозками занимался начальник
Генерального штаба генерал-лейтенант
Куцин Михаил Николаевич. У него
для этой цели и специальная
служба была.
Генерал Назаров: 13 числа около девяти утра, может в девять тридцать я присутствовал на совещании у руководителя АТО генерала Муженко. В ходе совещания прошел телефонный звонок от врио Министра обороны генерал-полковника Коваля. Из этого разговора нам стало известно что нам дополнительно выделяется сводная рота воздушно-десантной бригады.
Плюс ко всему на уровне МО всерьез рассматривался вопрос высадки парашютным способом. Разговор на эту тему состоялся у Муженко с Ковалем:
К:какой вариант
ваших действий?
М: схема накатанная, готовы маневрировать и т.д.
К: это ваш вариант, а у нас будет другой!
Генерал Назаров:
после этого Муженко уехал
по объектам на линии соприкосновения,
до обеда шла возня с укомплектованием,
обеспечением, погрузкой.
Только ближе к обеду, когда стало понятно что технически выполнить задачу парашютного десантирования просто невозможно, бойцы не подготовлены, опыта не было, в темное время суток никто бы это не допустил, кроме того готовность и техническое состояние парашютных платформ для выброски техники этого сделать не позволяли, потому идея была отброшена и вернулись к тому что будет десантирование посадочным способом.
Пр осуществлении всех предыдущих перелетов в штабе АТО очень большое внимание уделялось вопросам предотвращения утечек информации. Муженко четко ставил задачу — вопросами перелетов занимается ограниченное число людей, те кто непосредственно на это завязаны. Эта информация нигде не фиксировалась, не передавалось ничего что могло бы способствовать «сливу». Фактически о деталях перелетов в штабе знало не более трех-четырех человек. При этом все погрузки производились в темное время суток на военных аэродромах, в основном Нежин и Мелитополь.
На этот же раз комплектованием группы и планированием переброски занимались буквально все — Министр обороны, Генштаб в Киеве, командование ВВС и Сухопутных войск. И каждый стремился «обозначить» свое участие. Помимо того что в процесс было вовлечено неконтролируемое число разнообразных должностніх лиц, рота загружалась в три огромных самолета днем на гражданском аэродроме в Днепропетровске.
Генерал Назаров: информация об этом перелете получила широкую огласку. Очень много людей знало о том, что осуществляется подготовка этого подразделения к переброске. Когда об этом стали знать в Днепре, где комплектовалась рота и организовывалась ее погрузка, вплоть до того что задачи ставились как по ВДВ так и по линии сухопутных войск, шли вопросы связанные с комплектованием, обеспечением бронежилетами, также задачи ставились и по линии ВВС. Сама организация работы в Днепре вызывает удивление. Погрузка происходила в светлое время суток, с 17-18 часов. На аэродроме находились посторонние, десантники фотографировались и выкладывали фото в Интернет.
Мало того, как выяснилось позже, СБУ имело информацию об одном авиадиспетчере на ЛАП(Ковтунец О.О.), который был осведомителем сепаратистов. Плюс к тому, диспетчеры — это отдельный «клан», где всегда между собой обмениваются информацией.
Дмитрий Мымриков: с гражданского аэродрома это ясно и понятно, что там миллион глаз, миллион ушей и зрителей. Которые видят, куда выходит самолет, на какой временной дистанции и приблизительно в каком направлении.
Из записанных переговоров:
Диспетчер, аэропорт «Днепропетровск»: а подскажите, в сторону выхода, куда летите и поподробнее.
Дмитрий Мымриков: эта информация конфиденциальная. В сторону Востока будем уходить.
Несогласованность,
вовлечение в процесс управления многих
людей, привели по цепочке к следующей
предпосылке.
5. Изменения плана посадки, которые внесли уже в полете
Изначально план этого перелета предусматривал заход на посадку с северо-запада, то есть по маршруту с которого боевики (суде по перехваченным переговорам) самолетов не ожидали. Однако благодаря общей неразберихе маршрут захода был изменен уже после взлета.
Около 23.00 экипажи получили информацию от передового авианаводчика майора Зайченко, что с севера осуществлять заход на посадку небезопасно, так как в данном районе «большое скопление техники и сепаратистов». Про это доложили доложили не в штаб АТО, а только на командный центр ВВС, находящийся в Виннице генерал-майору Черепенько который поставил задачу сменить курс захода с северного на южный.
Дмитрий Мымриков: мы уже знали информацию что с севера от аэропорта Луганск есть большое количество групп сепаратистов и боевой техники. Поэтому было рекомендовано авианаводчиком выполнить заход южнее от российской границы, с запада на восток, используя посадочную полосу 28.
Генерал Назаров: информацию принимает человек в Виннице, который не владеет оперативной обстановкой и к вопросам управления никакого отношения не имеет. Он им ставит задачу, о чем четко говорят комбриг и экипажи, не заходить с севера, а поменять полетный курс и опять заходить с юга.
То есть как заходили утром, так же решили заходить и в ночь. Но об этом никто не знает ни в штабе АТО ни старший оперативной группы ВВС в штабе генерал Никифоров. Я общался со штабом ВВС, командующий четко сказал что около 22:00 вышел на него Никифоров, доложил что аэродром готов для приема.
Я разговаривал с Никифоровым часов в 23:00, задал такой же вопрос, он говорит: «Виктор Николаевеч это не твоя компетенция, ты туда не вмешивайся, у меня все под контролем, я там сам разберусь. Когда задачу выполнят поставлю тебя в известность.
Связь с самолетами поддерживалась через оперативную группу ВВС. Возникает опять вопрос, почему там находился только один наводчик, а техническим обеспечением вообще занимался рядовой-танкист? Почему осуществив уже пятнадцать перелетов так и не организовали там комендатуру, хоть какую-то службу?
Генерал Назаров: я спрашивал офицеров оперативной группы ВВС почему это не было сделано. Ответ был: „А мы не подумали, и так оно все работало“….
