Памяти Человека с большой буквы «Ч»

– Вы же понимаете, Всеволод Николаевич...

Синянин не ответил, да этого и не требовалось. Он понимал. Вдобавок, если завтра его личный счёт не пополнится некоторой суммой, то у него всегда будет возможность заблокировать прохождение сделки. А потом добиться, чтобы неблагодарность была компенсирована с избытком. Потому что в деле должна быть честность.

Всеволод Николаевич ещё раз посмотрел на титульный лист, пролистал документ, а потом размашисто расписался на последней странице.

– Спасибо, Всеволод Николаевич.

– Не за что. Это моя работа.

...Секретарь позвонила буквально через минуту после того, как закрылась дверь.

– Всеволод Николаевич, к вам Никитин.

– Давай Никитина.

По его виду сразу стало ясно, что дела плохи.

– Ну?

– Севд-Н'клаич, – Никитин непомерно глотал слоги, – у нас проблемы... медийного характера.

– Опять Гяльджа?

Никитин едва заметно вздохнул и кивнул:

– Гяльджа.

Синянин нахмурился, постучал ручкой по столу, а потом с чувством выдохнул:

– Чурка, блин.

Помолчал немного.

– Что у него?

Никитин потупился:

– Мм... ПасТранс...

– Тааак... – Синянин задумался. – Значит так, запускай своих, ну, фейсбук, форумы, пускай гонят волну, сбивают ажиотаж. А там посмотрим, что делать.

– Не рано ли, Севд-Н'клаич? Вы же знаете, это дело тонкое. Сейчас волну пустим – а если другие проблемы? Это же всё не так просто...

– Да знаю... – Синянин пожевал губы. – Знаю... Запускай, а то можем протупить. Тогда будет хуже...

...Оля встретила его в прихожей и сразу приложила палец к губам. Он вопросительно поднял глаза вверх. Она кивнула и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

Она оставалась такой же красивой, как и в молодости. Трое родов, да, но он не жалел денег на врачей. На специалистов по восстановлению, на салоны. Она всё так же мягко и беззаботно улыбалась, хоть круги под глазами были заметны даже сквозь косметику. Ну, младенец, что уж тут поделаешь.

Они тихо прошли на кухню. У закрытых дверей старшей он было остановился, но Оля покачала головой:

– Учится.

Он кивнул в ответ. Учится – это правильно. Она умница, призёр, отличница. Поедет в Лондон, в университет. Что ей делать здесь с её способностями.

Они только успели сесть за стол, как наверху проснулась младшая и сразу же зашлась в плаче. Оля вспорхнула и побежала к ней, а Синянин остался. Глядя на закипающий чайник, он внезапно понял, что его жизнь наполнена смыслом.

***

Майор Казенко сразу понял, что дело с запашком. Ну какой, нахрен, из этого журналиста террорист? Тут своих проблем хватает, так ещё за буйными следить?.. Но начальство сказало, а его дело – выполнять. Тем более, что скоро передавать «наверх» конверт... не надо в такой момент идти на принцип, все и так нервные, а нервный мент – угроза стабильности и процветанию.

Следовало хорошенько пораскинуть мозгами, к какому делу привязать этого Гяльджу, чтобы можно было на законных основаниях поставить его на наружку. А для этого нужно без особого шума... Повод – отчёт «наверх». «А чего сейчас?» – «А я ебу?» Где-то так.

Дверь распахнулась без стука. Дежурный.

– Товарищ майор, у нас ЧП...

...Прохаживаясь перед замершим строем он орал:

– ...И чтобы, ёб вашу, никогда больше, мать, этого не повторялось! Вы, блядь, ППСники, блядь, или у вас мозги есть?!

В прежние времена эхо из коридора разнесло бы его слова по всему отделению, но сейчас, после хренового, но всё же евроремонта, унылые пористые панели глушили звук.

Он повернулся к побледневшему лейтенанту.

– Тебя, блядь, спрашиваю! Сериалов насмотрелся?! Ничего, блядь, умнее пакетика с травой придумать не мог?! Или тут у кого-то жопа под фуражкой?!

Сзади раздался заглушенный смешок, и майор понял, что лейтенант, как и младший состав, стоят в форменных зимних шапках, а фуражка как раз на нём. Он сдержался, чтобы не обернуться.

«Сука, найду этого смешарика – будет ему...»

...Стоило ему переступить порог, как он понял, что неприятности работой не ограничиваются. Жена смотрела на него с кухонных дверей, похлопывая пальцами по плечам.

– У нас ЧП, – пробормотал он.

– У вас что ни день, то ЧП, – хмыкнула она, но больше ругать не стала. – Давай сразу на кухню, ужин ещё тёплый.

Он выдохнул с облегчением.

– Руки не забудь помыть, а то вечно с работы какую-то заразу тянешь.

Он послушно поплёлся в ванную, а потом на кухню. Ужин, действительно, был не таким уж и холодным, хотя под строгим взглядом жены особого аппетита ожидать не приходилось. Но еда – это еда, тем более домашняя. Майор украдкой посмотрел на холодильник. Жена вздохнула, достала бутылку и налила ему вечернюю. По телу разлилось тепло, стало приятно.

– Ну?

– Та, Глущенко такое наворотил, – он махнул рукой. – Даже пересказывать не хочется. Пришлось перед строем его... выговор делать.

– Бывает, – кивнула жена. – А злой чего?

– Я не злой, – возразил он.

– Другому расскажи.

Он усмехнулся.

– Тебе бы самой в следаки. Умная ты у меня.

– В следаки... Да тут пока за нашими гавриками уследишь... – она внезапно подобрела. – У Петьки опять проблемы с классной.

– Ремня давно не получал?

– Да что ты сразу «ремня»? Возраст у него такой.

– Ну, тогда ремня с мёдом.

Она усмехнулась старой шутке.

– Слушай, ему с остальным классом надо контакт найти. Школа же престижная, все крутые, а он... Они куда-то в клуб на праздники собираются... Он спрашивал, может ему...

Майор вздохнул, закрыл глаза и кивнул.

– Ладно, деньги в этом месяце, вроде есть. Пускай идёт.

В конце концов, он был добрым человеком.

***

Они отошли в нишу, чтобы музыка не мешала говорить.

– Папа меня реально выбешивает, – пожаловалась Юля. – Лезет вечно, указывает. Я что, сама не знаю? Решает он, типа, всё решает. За меня. Бесит!

– Ну, Юльча, это ж отец, – пожал плечами Капа. – Они всегда так.

– А мне плевать, что всегда! Достал! Выпускаюсь – и сама буду решать! Уеду – и всё... Ффф... Жарко тут...

– Умойся, – предложил Капа.

– Ей нельзя, у неё макияж на сто тысяч, – язвительно заметил Гиля.

– Ха-ха, – хмуро ответила Юля.

– Да-да, – продолжил Гиля. – И в Лондоне ты его себе позволить не сможешь.

– Завидуешь, да?

– Разумно оцениваю перспективы, – ухмыльнулся тот в ответ.

– Вот и я – разумно! Я буду сама зарабатывать! И сама решать, как тратить! Я уже полсвета объездила, и не за его деньги. Я сумею!.. Блин, что мы... Так, давай, чокаемся...

– У меня уже всё, – показал пустой бокал Капа.

– Ну так возьми на баре ещё.

– Сказали, что можно только один.

– Не, ну ты реально Петикантроп, Капа, – рассмеялся Гиля.

– Не будь занудой, – Юля дёрнула носиком. – Если что – я договорюсь.

– Лучше бы заплатила, раз уж такая независимая, – съязвил Гиля.

– И заплачу!..

...Она вернулась быстрее, чем они успели найти тему для разговора. У них вообще было мало общих тем. Зато у неё этих тем был избыток, и она их меняла без экономии.

– Слушай, Гиля, а твой отец – он ведь журналист, да?

– Ну, – настороженно ответил он.

– Юрий Гяльджа, да? – не отставала она.

– Да, он мой отец.

– А чего он к моему папе придолбался? Я слышала, он жаловался по мобилке кому-то из своих.

Гиля растерялся. Это было странно, он никогда не терял лица.

– Не знаю, я его... мы давно не виделись... Они с мамой развелись, когда я ещё маленький был.

– Ой, извини, – Юля запнулась. – Я не знала... Ой, давайте лучше выпьем.

– А чего так? – не очень тактично спросил Капа.

– Да так... Мама говорит, что он только боролся и бухал, бухал и боролся. Ну, она и не выдержала... Я не знаю... Я не интересовался...

– Ну что вы, давайте, чок-чок...

– Он правду пишет – я читал, – Капа нахмурил брови, было видно, что он уже захмелел.

– А... – хотела сказать что-то Юля, но осеклась.

– Мне похер, правда там или нет, – рассердился Гиля. – Но отец мой – мудак. Лучше бы о семье заботился.

– Но кто-то же должен говорить правду. Ведь это несправедливо, когда...

– Ой, ментовский сын о справедливости говорит, – перебил его Гиля.

– Мой отец честный! – вспылил тот.

– Мальчики, мальчики, хватит, выпьем, хватит, – Юля поспешно сунула бокал в руку Капе, чокнулась с ним и с Гилей и отпила большой глоток своего коктейля.

– Кто-то должен быть честным, – вполголоса повторил Капа и уткнулся носом в свой бокал.

Гяльджи только засопел, но не ответил. В повисшей тишине стало заметно, что Юля шатается на каблуках.

– Мальчики, ну... Петя, Коля... ну давайте не будем, давайте не будем... Ведь родители – это... семья... ведь... давайте не будем...

– Не будем, – кивнул Капа.

– Семья... – прошептал Гиля. – Да, не будем...

...Они встретились спустя несколько лет на неожиданных похоронах...